Чехова, 16 - Кир Фадеев

природа обделила чудесным даром, существовал низший класс алхимических ингредиентов, лишь смешав которые – в нужной пропорции, разумеется – реально было сотворить простейшие волшебные составы. В подавляющем большинстве ими являлись разнообразные лекарственные микстуры.

Неспроста аптекарское ремесло получило отдельное развитие на значительной части цивилизованных лок. Оно не требовало ни специальных условий, ни особых вложений в дорогие и редкие алхимические элементы. Знай себе, смешивай разноцветные порошочки и ссыпай в кульки с надписями типа «от запора», «от насморка», «от мигрени». Почему-то именно так Дервуш представлял себе работу в какой-нибудь захолустной аптеке.

Мальчишке, которому с рождения не везло с волшебством, путь в удивительный мир магических веществ был закрыт. Но все же, в крайнем случае, кое-что приготовить он мог. И теперь этот крайний случай, похоже, наступил.

Еще в начале своей карьеры, когда Дервуш только обучался премудростям воровского ремесла, он запомнил несколько простых, но важных рецептов, помогающих соорудить парочку первостепенных лекарств. Среди них было и болеутоляющее, способствующее заживлению серьезных ран. Все, что оставалось – это найти нужные порошки.

Мальчишка встал на край серванта, распахнул дверцы и оглядел брошенную хозяином коллекцию склянок.

– Жеваный крот! – прошипел Дервуш, вчитываясь в ярлыки с непонятными иероглифами.

Все баночки и колбы были пронумерованы и аккуратно подписаны на местном языке. Том самом, состоящем из жутких закорючек, напоминающих скукоженных червячков. Разумеется, мальчишка не мог разобрать ни единого слова.

Пришлось открывать каждую банку и определять вещества на цвет и запах.

Набрав охапку склянок, Дервуш выложил их на стол и пододвинул к себе большую медную миску, наполированную до блеска. Воспользовавшись мерными ложками и мензурками, мальчишка поочередно добавил в посуду все необходимое и тщательно перемешал. Смесь приобрела густую консистенцию и окрасилась в аппетитный лимонно-желтый цвет.

Понюхав результаты своей работы, он достал с полки фарфоровую кружку, вывалил туда стряпню и залил ее теплой водой. Размешивая получившийся бульон, словно ядовитое зелье, Дервуш не удержался и зловеще захихикал. Затем деликатно постучал ложкой о край бокала и поднес его к губам:

– Ну, за рыбалку! – выдохнул он, сделав несколько глубоких глотков.

Состав получился приторно сладким, маслянистым и обволакивающим все внутри.

– Гадство! – крякнул Дервуш, высунув язык.

Он отставил напиток, морщась, пощупал рану на боку и тяжело вздохнул. Помедлив, подошел к окну и выглянул на улицу. Покатые черепичные крыши с торчащими из них бородавками дымоходов купались в желтоватых лучах закатного солнца. Усеянное гроздьями созвездий золотое небо стремительно темнело. В вечерней дымке начали просвечиваться контуры лун-близнецов. В окнах соседних особняков заискрился мягкий свет.

Взгляд мальчишки заскользил вдоль крыш и наткнулся на ребристый гребень стены, за которым находилась резиденция царя Нагарджуны. Дервуш слегка удивился тому, что ограду видно даже отсюда – ему казалось, он забрался куда глубже в жилые районы.

– М-да… – мыкнул он сонным голосом.

Лечебный эликсир уже начинал действовать, и мальчишке все сильнее хотелось спать.

Шатаясь, он доплелся до дивана и упал на него, укутавшись тканевым чехлом.

Едва Дервуш расслабился, как мгновенно провалился в глубокий сладкий сон. Ему снились пыльные смерчи бекарийской пустыни и обезумевшие наги, танцующие посреди песков в карнавальных костюмах.

***

Разбудили его крики за окном и звуки музыки.

Дервуш вздрогнул и рывком сел, инстинктивно хватаясь за отсутствующий нож на поясе. Затем вспомнил где он и со вздохом потянулся.

Растирая лицо руками, мальчишка широко зевнул, шмыгнул носом и вышел на балкончик. Отдернув плотную занавесь, впустил солнце в пыльную комнату.

По брусчатке, неумело набивая в барабаны, шла пестро одетая процессия празднующих. Они громко распевали песни и раскидывали по улицам конфетти. Облаченные в наряды прохожие, толкавшиеся в проулках, хлопали им в ладоши и пытались подпевать.

Большая часть людей двигалась в сторону центральной площади, где, по всей видимости, уже начинался праздник. Словно в подтверждение этому откуда-то справа послышались веселые колокольные переливы. Звонари приглашали жителей Нанкура на торжество.

– Хм… – сказал сам себе Дервуш.

Он подошел к столу и залпом допил часть приготовленного вчера эликсира. Потом задрал рубашку и потрогал розоватый шрам. Боли и тяжести уже не было. Ощущалось только едва различимое пощипывание – остаточный эффект от действия лекарства.

Размяв затекшие конечности, мальчишка еще раз посмотрел в окно: люди продолжали стекаться к королевской резиденции шумными толпами. А там, где толпа – всегда происходит много интересного.

Живот Дервуша жалобно заурчал.

– Тише, тише, малыш! – улыбнулся он, поглаживая пузо. – Сейчас папочка тебя накормит…

Он повернулся к платяному шкафу и потянул за ручки. С одеждой у алхимика было негусто. То ли он успел забрать все шмотки перед закрытием магазина, то ли слишком редко переодевался в чистое. На полках мальчишке удалось отрыть только траурно-черную укороченную курту и легкие хлопковые штаны карминового цвета.

Облачившись в найденные вещи, Дервуш спустился вниз, прошел в подсобку и, подумав несколько секунд, прихватил пару склянок с дымучими кристаллами – безотказной штуке, когда необходимо незаметно скрыться от преследователей.

Затем он выбрался на улицу, вдохнул освежающе-прохладный утренний воздух и приделал дверь черного входа на место. Быстро перепрыгнув через забор, он поправил одежду и, радостно насвистывая, пошел по закоулкам в сторону главной площади.

Глава 40

Изнутри дом оказался на удивление уютным. Несколько просторных светлых комнат были устланы узорчатыми коврами и обставлены самодельной мягкой мебелью. Арочные окна обрамляли красивые полупрозрачные занавески. На подоконниках ютились горшочки с разномастными цветами. В самой большой зале тлел украшенный резьбой камин. В дальнем углу располагалась витая деревянная лестница, улиткой уходившая на второй этаж.

Столовая начиналась сразу за узкой прихожей. Круглый стол с резной скамьей стоял под открытыми окнами, выходящими на цветущий сад. Сбоку имелся застекленный сервант с фарфоровой посудой и несколько полок с глиняными горшками. Кухня была отделена широкой деревенской печью. Оттуда доносились приятные запахи выпечки и приправ.

Пока Рэджин и Селия накрывали на стол, матушка Радха отвела Сеню в комнату и усадила в кресло.

– Ох, уж не знаю, что они с тобой там делали, – прошептала она, доставая из шкафа несколько бутылочек с настоями, – но вид у тебя ужасный.

Женщина дала Сене посмотреться на себя в крошечное зеркальце. Видок и вправду оказался малоприятным: от удара Селии на лбу осталось красное пятно, под глазами залегли темные круги, как у панды, верхняя губа была разбита и чуть опухла.

Женщина заботливо пригладила Сене волосы и растерла место ушиба какой-то пахучей растительной мазью. Затем дала ему выпить рюмку горькой настойки.

– Это поможет снять отек, – сказала она, улыбнувшись. Глаза ее все так же светились жидким блеском.

– Спасибо вам большое, – с теплотой в голосе выразил признательность Сеня.

– Это мне следует тебя благодарить, мой мальчик. И предостеречь. Вчера в таверне ты поступил благородно, но случившееся втянуло тебя в очень опасную историю. Я не в силах отговорить свою дочь от того, на что она решилась, но ты еще можешь уйти.

Сеня мотнул головой, глядя матушке Радхе в глаза:

– Не могу. Так вышло, что я оказался втянут в эту историю задолго до знакомства с вашей семьей. И для меня уже нет пути назад.

Женщина горестно вздохнула.

– Ох, мальчик… Мне так страшно за всех вас! Вы слишком молоды, чтобы воевать.

– Наверное, вы правы. Но сама судьба привела меня сюда. Я прошел длинный путь и не думаю, что все это было зря. Какая-то высшая сила выбрала меня, как выбрала Рэджина и вашу дочь. И она свела нас не просто так. Я верю в это. Возможно, что только нам одним и суждено победить в скорой битве… Послушайте, – Сеня придвинулся ближе и взял ее за руку. – Обещаю вам, даю слово, я присмотрю за Селией, и не дам ее в обиду. Клянусь.

Матушка Радха задорно улыбнулась.

– Она понравилась тебе, правда ведь?

Не ожидавший такой проницательности Сеня смутился и отвел взгляд.

– Я… я…

– Ма-ам! – донеслось с кухни. – А овощи уже готовы?

Женщина встала,